ПЛАТОН (В МИРУ ПЕТР ЕГОРОВИЧ ЛЕВШИН)

(12(23).07.1737 24.11(6.12). 1812) митрополит Московский (1787), прозванный Вольтером *русским Платоном*. В 1758 г. окончил Славяно-греко-латинскую академию и принял монашество. Был законоучителем цесаревича Павла. С 1766 г. архимандрит Троице-Сергиевой лавры. В 1770 г. архиепископ Тверской, а в 1775 г. Московский. В 1792 г., благословив открытие Оптиной пустыни, отошел от епархиальных дел, целиком посвятив себя православной философии и духовному просвещению. В конце жизни удалился в Спасо-Вифанский монастырь, став одним из первых старцев России. Православно-философское творчество П. можно условно разделить на два периода: первый *метафизический* (1757-1775); второй *апологетический* (1775-1806). Первый период определяется созданием оригинальной метафизики на основе анагогического метода (см. Анагогия). П. различал три уровня трансцендентного и персонифицированного Сущего: собственно Троицы, или *самого Бога* в Его *тайне*; Божественных свойств (*околичностей*) и *блаженного* со-бытия ангелов и человеческих душ (духов). Все три уровня находятся в антиномической сопричастности друг с другом, что позволяет, с его т. зр., не подменять *живое* бытие Сущего рационалистическими определениями или мистическими образами, тем самым продолжая метафизическую традицию святых отцов, особенно Августина, Иоанна Златоуста и Псевдо-Дионисия Ареопагита. Существо метафизических взглядов П. составляет свободно-необходимая, или синергическая (см. Синергизм), взаимосвязь благодати (*Христовой власти*) и христианской личности (*лица*) как внутренней *действительности*, или *действия* человеческой души (духа). Этот воцерковленно-религиозный динамизм (*христианский путь*) в чем-то предвосхитил концепцию *конкретного онтологизма* или *конкретного идеализма* как существенной черты рус. философии. Будучи сторонником августинианского понимания *спасительной*, т. е. сугубо персонифицированной, истины, П. предвосхитил осн. положения славянофильской трактовки *цельного знания*, далекой от абсолютизации обезличенных выводов о Боге. Святоотеческий подход позволил рус. мыслителю последовательно сохранить *логизм* (Эрн) православной философии, вобравшей в себя как рационалистические (*описательные*), так и интуитивные (*воображаемые*) приемы познания. Иначе говоря, П. ввел в метафизику сильный элемент *художественного* мышления, оперируя синтетическими формами *образов-понятий*, или *логосов*, тем самым как бы предвосхищая приверженность мн. рус. мыслителей к несистематизированному философствованию, особенно в рамках литературы как искусства слова, или *логоса*. Во второй период своей духовной биографии П. прежде всего разрабатывал нравственный идеал *аристократа синергического духа* с его *свободо-художественным* исканием персонифицированной истины. Отсюда проистекала веротерпимость П., *осторожно* принимающего любое творческое дерзновение на пути к Богу, но без окончательных и, как правило, абсолютизированных формулировок, или *букв*, без ущерба *духу* православной философии. Вся просветительская деятельность митрополита П. была направлена на осуществление этого идеала, особенно в конфессиональной среде. Т. обр., начал реализовываться завет Петра I о воспитании просвещенных рус. священнослужителей. При этом во главу угла ставился воцерковленный *духовный опыт* (Тареев) православных христиан. В какой-то степени П. удалось решить свою главную задачу в области духовного просвещения. Он создал лучшие учебные заведения России в стенах Московской Славяно-греко-латинской академии и Троицкой лаврской семинарии. Среди его сподвижников и учеников появились такие православные мыслители, как Феофилакт (Горский), Аполлосс Байбаков, Мефодий Смирнов и др. Однако последующая идеологизация духовного просвещения, связанная с именем любимого ученика П., митрополита Московского Филарета (Дроздова), приостановила процесс воспитания *аристократов синергического духа*. Социальные взгляды П. лежали в русле византийской теории симфонии, предполагающей гармоническое *двоевластие* государства и церкви в деле внешней заботы по спасению верноподданных. Митрополит признал метафизическую основу Российской Империи в синергической действительности христианских лиц и целиком связывал ее утверждение с успехами духовного просвещения. Но поскольку уже с воцарения Александра I обозначилась тенденция к идеологизации последнего и, следовательно, подрыву метафизической основы Российской Империи, постольку старец П. склонился к исихастному (см. Исихазм) уединению, что в какой-то степени повлияло и на последующее забвение его во многом оригинальных взглядов.